порнографиня
сижу, перечитываю и утираю слезы. Бро сделал невероятный подарок.
09.09.2011 в 15:47
Пишет Archmage:С Днём рождения, Ларбестушка!
«- Мне страшно, Эш...
- Не бойся. Всё пройдёт.»
***
Гекс с грустью смотрел в небеса. Он знал, что где-то там, наверху, умирает не бог, не демон, а надежда. Его надежда.
***
В глубине льдистых Пещер, глубоко в драконьих горах, Салар Инхатим, демон вечного Хлада, плакал. Слёзы тут же замерзали, и не было видно лица его, потому что всё оно было покрыто ледяной маской скорби.
***
Император Фанданго наблюдал. Просто наблюдал. Всё шло своим чередом.
- Вот мы и встретились, Сестра, - голос Хэуйэ звучал глухо, неестественно тихо, но, в то же самое время, будто проникал в самое нутро; Миштлех словно почувствовала его кожей, кончиками пальцев, янтарными прядями охваченных пламенем волос; и на какую-то долю секунды содрогнулась от ужаса.
-Здравствуй, Брат... (читать дальше)- Здравствуй, Брат, - слова, как всегда резкие, тон звучный, даже насмешливый - она мысленно сравнила флотилии и улыбнулась: её армия была больше. Намного больше. Две сотни превосходных лёгких лодок южан, оснащённых баллистами с жидким огнём — саджифцы не поскупились и сдержали слово; три дюжины тяжёлых линкоров с Талоса, семь пиратских фрегатов (эти парни всегда ей нравились); и даже двадцать плавучих бастионов Стрегха, медленно движущихся в арьергарде, точно небольшой рукотворный архипелаг — настоящие машины для убийства. Впрочем, большим великанам большие корабли.
Хэуйэ же привёл с собой лишь пять северных галеонов, шесть драккаров льдистых варваров, семь пиратских фрегатов (эти парни ей положительно нравились) да ещё кое-где блеснули маслянистой медью причудливые наутилусы техномагов. Последних Миштлех никак не ожидала здесь увидеть — очевидно, отступники, ренегаты или ещё какая погань. Она едва заметно пожала плечами: гореть будут все одинаково хорошо, даром что в воде.
Шесть пар глаз неотрывно следили друг за другом. Два демона — Всепоглощающего Пламени и Неосязаемой Бездны — парили у самого телванского пролива, парили высоко над водой, и, казалось, само время замерло, преклоняясь перед их мощью. Застыли и суда: в нетерпеливой рассеянности переминались с ноги на ногу северные берсерки, вхолостую прокручивались шестерни в обманчиво молодых телах техномагов, великаны Стрегха лениво похрустывали очередным несчастным рабом — необъятные палубы бастионов были красными далеко не от краски... А между тем два бога прошлого, вознамерившиеся стать богами настоящего и будущего, мысленно вели беседу. Слова были не нужны, всё было понятно и без них — войти в пойму Нима мог только один.
Миштлех ударила неожиданно, тройным ревущим смерчем. Пламенные извивы энергии заплясали, завертелись, скручиваясь в клубки, точно причудливые огненные змеи. Неугасимое рыжее зарево разлилось на много миль вокруг, и существа на кораблях застыли в ужасе, когда пламя достигло Хэуйэ.
Он не отступил и даже не покачнулся. Его чёрный как ночь балахон зашипел, раздался ввысь, вширь, распахнулся, как крылья, поглощая огонь, как губка впитывает воду. Раскалённых воздух ещё вибрировал, играя сполохами искр, а Миштлех атаковала снова. Её тело изогнулось, осветилось изнутри, так что стало видно вены и кости; руки затряслись в немыслимых изломах, губы зашевелились, плетя несколько заклятий одновременно...
И небо раскололось.
Слепящие ветвистые плети молний прорезали свинцовые тучи. Миштлех расхохоталась, окутанная сетью жемчужно-белых разрядов: слишком долго она томилась взаперти, вынужденная потакать желаниям придурковатого мальчишки, словно какой-то ифрит! Но теперь ещё сущность была свободна, теперь нужно быть просто немного быстрее, немного расторо...
Движение Хэуйэ было медленным, но в то же время расплывчатым и как будто смазанным. Обычный жест ладонью, каким в Майларе обычно благословляют в долгий путь, однако Миштлех сразу почувствовала всплеск Силы, подобралась и потянулась самым краешком сознания прочитать, расшифровать сложные энергетические связи. Её дыхание на миг пресеклось, когда она наконец поняла, что происходит. Позади неё, один за другим исчезали лодки, барки, пиратские флагманы; пропала одна великанская крепость Стрегха, пропала будто её и не было никогда, следом за ней испарилась и вторая. Корабли исчезали бесшумно, слышно было как под ними, в местах образовавшейся пустоты, схлопывается с негромким шлепком вода. Однако вопли людей, великанов и эльфов Миштлех слышала отчётливо. Живая плоть, попадая в знаменитую пространственную воронку Хэуйэ, с хрустом лопалась, тела великанов трещали, сквозь рваные раны бледными гнойниками просачивались полоски жира, извивающиеся как уродливые хенушские черви...
Она рванулась вперёд, сама подобная молнии, изящная и смертоносная. Краем глаза она успела заметить, как спешно разворачивают свои корабли пираты, как быстрые лодки Юга ринулись врассыпную, прочь из зоны заклинания. И Миштлех знала, что они уже не вернутся. До боли закусив губу, она почувствовала незнакомый солоноватый привкус. Она неслась низко над водой, и узлы молний, охвативших её, то и дело цепляли мутные пенные буруны, разбивая их в мелкую морскую пыль. Хэуйэ отпрянул в сторону, пытаясь уклониться, и частично ему это удалось. Миштлех задела его ломаным кнутом мерцающего разряда — клёпаный кожух, скрывавший нижнюю часть лица Тёмного бога, обвис клочьями; омерзительного вида челюсть с мелкими хищными зубами вывалилась наружу. На правой её стороне зияло огромное бурое пятно-ожог — Миштлех постаралась на славу. Мелкое костяное крошево и куски треугольных зубов повисли в воздухе.
- Знаешь, почему я всегда заботился о тебе, Сестра? - глас Пустоты звучал настолько же эмоционально, насколько эмоциональным бывает камень на дне болота, - Потому что ты глупа и неуравновешенна.
Он помолчал в ожидании, пока Миштлех разворачивалась для нового удара, и повторил снова, на этот раз с большими паузами:
- Глупа. И неуравновешенна. Ты столько лет прожила среди людей, что и думать стала совсем как они. А знаешь, что самое страшное? Люди нравятся тебе, да-да. Быть может, ты сама ещё не отдаёшь себе в этом отчёт, однако, они забавляют тебя, без них тебе попросту становится скучно. Пожалуй, тебе даже нравится твоя нынешняя ипостась, и ты...
- Заткнись!!! - Миштлех завопила так, что Хэуйэ и впрямь затих, - Да что ты вообще можешь знать обо мне?! Где ты был всё это время?! Я ненавижу тебя! Клянусь именем Создателя, НЕНАВИЖУ!
Она словно вспыхнула изнутри, неравномерными, хаотичными вспышками-взрывами. Челюсть Хэйуэ затрепыхалась, складываясь в некое подобие гротескной улыбки.
- А между тем, ненависть - тоже человеческое чувство.
- Пылай!!!
То было уже не пламя, не молнии, но чистый эфир — раскалённая яростная Сила, древняя, как сам Фанданго. Миштлех закричала, чувствуя, как лопаются одна за другой мириады астральных нитей, связывающих её дух с реальностью. Сейчас она пропускала через себя килотонны энергии, спрессовывая их, концентрируя в сверхмощный жгучий сгусток, белее белого, жарче жаркого. Её руки вмиг обуглились до локтей, изо рта, вместе с кашлем, вырвалось облачко сажи. Слова Заклинания падали в воду крупицами Истинного пламени; они тонули, но не гасли, озаряя пучину Юного моря янтарно-матовым светом. Хэуйэ торопливо забормотал формулу, челюсть подскакивала, будто резиновая; зубы, сталкиваясь друг с другом, издавали неприятный стеклянный диссонанс. Наутилусы дальновидных техномагов незаметно ушли под воду. Кто-то из пиратов, не выдержав, сиганул за борт.
А потом Миштлех ударила.
Невероятный, свитый из чистейшего пламени, белоснежный луч метнулся к Тёмному богу. Вокруг стало нестерпимо ярко; люди на кораблях зажмурились, но тщетно: в считанные секунды слепящий свет выжег им всем до единого глаза через закрытые веки.
И вот, когда Копьё Всепоглощающего Пламени уже готово было поразить свою цель, испепелить, обратить в прах и искры, когда Миштлех, обессиленная, но торжествующая, горделиво выпрямилась,
Хэуйэ открыл пасть.
И оттуда, из этого отвратительного котлована, обрамлённого мелкими зубками, на Миштлех глянуло Абсолютное Ничто. Луч влетел внутрь, заметался, забился, пробиваясь всё глубже, глубже, но нечего было выжигать, некуда было лететь, ибо бесполезно измерять Бога пространства (пускай даже бывшего) физическими единицами. Пасть захлопнулась. Хэуйэ чавкнул и издал странный звук, отдалённо напоминающий отрыжку.
- Глупа и неуравновешенна, - шепнула Миштлех, и голос ещё, впервые за всю её жизнь, предательски дрогнул. Она огляделась. Она была совершенно одна.
Хэуйэ кивнул. И сложил ладони в жест, каким в Майларе обычно благословляют в долгий путь.
Миштлех исчезла, не издав ни единого звука. Остатки её обессиленного, тлеющего духа устремились в небеса, к звёздам, но демоническая сущность тянула энергию вниз. От оглушительного, гигантского взрыва море расступилось до самого дна, будто в воду погрузили огромный невидимый шар. Раскалённый воздух прошёлся по сырому илистому дну бездны, обращая мокрый песок в стекло, водоросли — в пепел, а крабов и раков — в изысканные румяные деликатесы, которые ребятишки из Телвани ещё долгое время ловили руками прямо на побережье...
И по сей день над Юным морем, у самой оконечности телванского пролива, висит страшная воронка, "всеворот", как называют её местные. Висит, всасывая в себя всё живое и неживое, и извергает наружу лишь брызги и мелкую искрящуюся взвесь, алую как кровь и жаркую как огонь — напоминание о том, что даже Боги остаются чуточку людьми.
URL записи«- Мне страшно, Эш...
- Не бойся. Всё пройдёт.»
***
Гекс с грустью смотрел в небеса. Он знал, что где-то там, наверху, умирает не бог, не демон, а надежда. Его надежда.
***
В глубине льдистых Пещер, глубоко в драконьих горах, Салар Инхатим, демон вечного Хлада, плакал. Слёзы тут же замерзали, и не было видно лица его, потому что всё оно было покрыто ледяной маской скорби.
***
Император Фанданго наблюдал. Просто наблюдал. Всё шло своим чередом.
- Вот мы и встретились, Сестра, - голос Хэуйэ звучал глухо, неестественно тихо, но, в то же самое время, будто проникал в самое нутро; Миштлех словно почувствовала его кожей, кончиками пальцев, янтарными прядями охваченных пламенем волос; и на какую-то долю секунды содрогнулась от ужаса.
-Здравствуй, Брат... (читать дальше)- Здравствуй, Брат, - слова, как всегда резкие, тон звучный, даже насмешливый - она мысленно сравнила флотилии и улыбнулась: её армия была больше. Намного больше. Две сотни превосходных лёгких лодок южан, оснащённых баллистами с жидким огнём — саджифцы не поскупились и сдержали слово; три дюжины тяжёлых линкоров с Талоса, семь пиратских фрегатов (эти парни всегда ей нравились); и даже двадцать плавучих бастионов Стрегха, медленно движущихся в арьергарде, точно небольшой рукотворный архипелаг — настоящие машины для убийства. Впрочем, большим великанам большие корабли.
Хэуйэ же привёл с собой лишь пять северных галеонов, шесть драккаров льдистых варваров, семь пиратских фрегатов (эти парни ей положительно нравились) да ещё кое-где блеснули маслянистой медью причудливые наутилусы техномагов. Последних Миштлех никак не ожидала здесь увидеть — очевидно, отступники, ренегаты или ещё какая погань. Она едва заметно пожала плечами: гореть будут все одинаково хорошо, даром что в воде.
Шесть пар глаз неотрывно следили друг за другом. Два демона — Всепоглощающего Пламени и Неосязаемой Бездны — парили у самого телванского пролива, парили высоко над водой, и, казалось, само время замерло, преклоняясь перед их мощью. Застыли и суда: в нетерпеливой рассеянности переминались с ноги на ногу северные берсерки, вхолостую прокручивались шестерни в обманчиво молодых телах техномагов, великаны Стрегха лениво похрустывали очередным несчастным рабом — необъятные палубы бастионов были красными далеко не от краски... А между тем два бога прошлого, вознамерившиеся стать богами настоящего и будущего, мысленно вели беседу. Слова были не нужны, всё было понятно и без них — войти в пойму Нима мог только один.
Миштлех ударила неожиданно, тройным ревущим смерчем. Пламенные извивы энергии заплясали, завертелись, скручиваясь в клубки, точно причудливые огненные змеи. Неугасимое рыжее зарево разлилось на много миль вокруг, и существа на кораблях застыли в ужасе, когда пламя достигло Хэуйэ.
Он не отступил и даже не покачнулся. Его чёрный как ночь балахон зашипел, раздался ввысь, вширь, распахнулся, как крылья, поглощая огонь, как губка впитывает воду. Раскалённых воздух ещё вибрировал, играя сполохами искр, а Миштлех атаковала снова. Её тело изогнулось, осветилось изнутри, так что стало видно вены и кости; руки затряслись в немыслимых изломах, губы зашевелились, плетя несколько заклятий одновременно...
И небо раскололось.
Слепящие ветвистые плети молний прорезали свинцовые тучи. Миштлех расхохоталась, окутанная сетью жемчужно-белых разрядов: слишком долго она томилась взаперти, вынужденная потакать желаниям придурковатого мальчишки, словно какой-то ифрит! Но теперь ещё сущность была свободна, теперь нужно быть просто немного быстрее, немного расторо...
Движение Хэуйэ было медленным, но в то же время расплывчатым и как будто смазанным. Обычный жест ладонью, каким в Майларе обычно благословляют в долгий путь, однако Миштлех сразу почувствовала всплеск Силы, подобралась и потянулась самым краешком сознания прочитать, расшифровать сложные энергетические связи. Её дыхание на миг пресеклось, когда она наконец поняла, что происходит. Позади неё, один за другим исчезали лодки, барки, пиратские флагманы; пропала одна великанская крепость Стрегха, пропала будто её и не было никогда, следом за ней испарилась и вторая. Корабли исчезали бесшумно, слышно было как под ними, в местах образовавшейся пустоты, схлопывается с негромким шлепком вода. Однако вопли людей, великанов и эльфов Миштлех слышала отчётливо. Живая плоть, попадая в знаменитую пространственную воронку Хэуйэ, с хрустом лопалась, тела великанов трещали, сквозь рваные раны бледными гнойниками просачивались полоски жира, извивающиеся как уродливые хенушские черви...
Она рванулась вперёд, сама подобная молнии, изящная и смертоносная. Краем глаза она успела заметить, как спешно разворачивают свои корабли пираты, как быстрые лодки Юга ринулись врассыпную, прочь из зоны заклинания. И Миштлех знала, что они уже не вернутся. До боли закусив губу, она почувствовала незнакомый солоноватый привкус. Она неслась низко над водой, и узлы молний, охвативших её, то и дело цепляли мутные пенные буруны, разбивая их в мелкую морскую пыль. Хэуйэ отпрянул в сторону, пытаясь уклониться, и частично ему это удалось. Миштлех задела его ломаным кнутом мерцающего разряда — клёпаный кожух, скрывавший нижнюю часть лица Тёмного бога, обвис клочьями; омерзительного вида челюсть с мелкими хищными зубами вывалилась наружу. На правой её стороне зияло огромное бурое пятно-ожог — Миштлех постаралась на славу. Мелкое костяное крошево и куски треугольных зубов повисли в воздухе.
- Знаешь, почему я всегда заботился о тебе, Сестра? - глас Пустоты звучал настолько же эмоционально, насколько эмоциональным бывает камень на дне болота, - Потому что ты глупа и неуравновешенна.
Он помолчал в ожидании, пока Миштлех разворачивалась для нового удара, и повторил снова, на этот раз с большими паузами:
- Глупа. И неуравновешенна. Ты столько лет прожила среди людей, что и думать стала совсем как они. А знаешь, что самое страшное? Люди нравятся тебе, да-да. Быть может, ты сама ещё не отдаёшь себе в этом отчёт, однако, они забавляют тебя, без них тебе попросту становится скучно. Пожалуй, тебе даже нравится твоя нынешняя ипостась, и ты...
- Заткнись!!! - Миштлех завопила так, что Хэуйэ и впрямь затих, - Да что ты вообще можешь знать обо мне?! Где ты был всё это время?! Я ненавижу тебя! Клянусь именем Создателя, НЕНАВИЖУ!
Она словно вспыхнула изнутри, неравномерными, хаотичными вспышками-взрывами. Челюсть Хэйуэ затрепыхалась, складываясь в некое подобие гротескной улыбки.
- А между тем, ненависть - тоже человеческое чувство.
- Пылай!!!
То было уже не пламя, не молнии, но чистый эфир — раскалённая яростная Сила, древняя, как сам Фанданго. Миштлех закричала, чувствуя, как лопаются одна за другой мириады астральных нитей, связывающих её дух с реальностью. Сейчас она пропускала через себя килотонны энергии, спрессовывая их, концентрируя в сверхмощный жгучий сгусток, белее белого, жарче жаркого. Её руки вмиг обуглились до локтей, изо рта, вместе с кашлем, вырвалось облачко сажи. Слова Заклинания падали в воду крупицами Истинного пламени; они тонули, но не гасли, озаряя пучину Юного моря янтарно-матовым светом. Хэуйэ торопливо забормотал формулу, челюсть подскакивала, будто резиновая; зубы, сталкиваясь друг с другом, издавали неприятный стеклянный диссонанс. Наутилусы дальновидных техномагов незаметно ушли под воду. Кто-то из пиратов, не выдержав, сиганул за борт.
А потом Миштлех ударила.
Невероятный, свитый из чистейшего пламени, белоснежный луч метнулся к Тёмному богу. Вокруг стало нестерпимо ярко; люди на кораблях зажмурились, но тщетно: в считанные секунды слепящий свет выжег им всем до единого глаза через закрытые веки.
И вот, когда Копьё Всепоглощающего Пламени уже готово было поразить свою цель, испепелить, обратить в прах и искры, когда Миштлех, обессиленная, но торжествующая, горделиво выпрямилась,
Хэуйэ открыл пасть.
И оттуда, из этого отвратительного котлована, обрамлённого мелкими зубками, на Миштлех глянуло Абсолютное Ничто. Луч влетел внутрь, заметался, забился, пробиваясь всё глубже, глубже, но нечего было выжигать, некуда было лететь, ибо бесполезно измерять Бога пространства (пускай даже бывшего) физическими единицами. Пасть захлопнулась. Хэуйэ чавкнул и издал странный звук, отдалённо напоминающий отрыжку.
- Глупа и неуравновешенна, - шепнула Миштлех, и голос ещё, впервые за всю её жизнь, предательски дрогнул. Она огляделась. Она была совершенно одна.
Хэуйэ кивнул. И сложил ладони в жест, каким в Майларе обычно благословляют в долгий путь.
***
Миштлех исчезла, не издав ни единого звука. Остатки её обессиленного, тлеющего духа устремились в небеса, к звёздам, но демоническая сущность тянула энергию вниз. От оглушительного, гигантского взрыва море расступилось до самого дна, будто в воду погрузили огромный невидимый шар. Раскалённый воздух прошёлся по сырому илистому дну бездны, обращая мокрый песок в стекло, водоросли — в пепел, а крабов и раков — в изысканные румяные деликатесы, которые ребятишки из Телвани ещё долгое время ловили руками прямо на побережье...
И по сей день над Юным морем, у самой оконечности телванского пролива, висит страшная воронка, "всеворот", как называют её местные. Висит, всасывая в себя всё живое и неживое, и извергает наружу лишь брызги и мелкую искрящуюся взвесь, алую как кровь и жаркую как огонь — напоминание о том, что даже Боги остаются чуточку людьми.